Ответы на вопросы от 28.05.04

1. Насколько разная реакция публики на ваших спектаклях – здесь, в других городах бывшего СССР и за границей? Если говорит о русскоязычной публике, то везде люди одинаково реагируют на одни и те же моменты спектаклей? А за границей – на ваши спектакли приходят в большинстве своем иммигранты или…?
Ну, в бывших городах СССР мы давно не бывали, кроме Москвы (смеется). Совпадают реакции. Ну, например, в Германии – я помню премьеру спектакля «Бесы» - гробовая тишина была. Но а потом люди вставали, аплодировали. У них так принято. В Испании довольно сдержано вели себя – во время спектакля, потом аплодировали. А в Англии, в Италии – очень похожие реакции. В Москве – ну не знаю. Может быть, больше реагируют, чем у нас на какие-то смешные, смеховые моменты – реакции чаще, чем у нас. Но в принципе не намного отличаются от питерской публики. В основном на спектакли, конечно, приходят люди – жители этого города, конкретной страны. Русские бывают, в любой стране. Может быть, много эмигрантов было, например, в Чикаго. Там был небольшой зал, мы играли “Gaudeamus”. Наверное, было довольно много и в Нью-Йорке, но там огромный был зал, в Бруклинской Академии музыки – 2,5 тысячи, по-моему, мест. Поэтому, если и были русские, эмигранты, то они довольно незаметно было. Всегда на спектакле будет один, двое, трое русских – например, из посольства.

2. Бывает так, что приходится выходить на сцену больным. Это очень сложно или Вы принимаете перед спектаклем какие-нибудь таблетки? Или Ваша любимая работа заглушает любую боль и плохое самочувствие?
Любую боль заглушить сложно. Ну какая-то сосредоточенность помогает, конечно, пережит плохое состояние, болезнь. Ну а принимать – всем приходится ходить больным на работу – хоть раз в жизни, поэтому естественно всем приходится принимать таблетки. Зависит от того, что тебя настигло. Отмена или замена спектакля – это довольно редкая вещь, но тоже иногда случается. Бывает. У нас был случай такой – 6 или 7 человек в гриппозном состояние были, в кошмарном –отменили спектакль. Поэтому приходится иногда играть с температурой, с какой-то болью. Я знаю артистов, которые доигрывали спектакль с переломами.

3. А что для Вас важнее в работе– признание друзей, родственников, зрителей, критиков или все в целом?
Я думаю, какое-то одобрение моих учителей, прежде всего, которым я доверяю. А потом…важно любое замечание. Замечание чаще важнее, чем любое одобрение… Ну скажем, критика. Потому что это помогает продвигаться вперед. А одобрение…Это приятная, конечно, штука, но…Бывает люди, которых, наверное, почаще надо хвалить. Я знаю, ко мне режиссер относится хорошо – мне этого достаточно вполне. Я жду от него замечаний – и часто получаю эти замечания. Это не порка, не выход на ковер – это продолжении репетиций, нормальное дело. Я надеюсь, что критику я принимаю правильно и нормально.

4. Когда Вы поступали в театральный, в какой роли Вы себя видели? Как вы вообще представляли себе актерскую жизнь? Ваши ожидания совпали? Что вас разочаровало? А что, наоборот, поразило или было неожиданностью?
Я ни в какой роли себя не видел. Я вообще думал, да я даже был уверен, что я не поступлю и, может быть, это мне и помогло, потому что я был более спокоен, чем другие. Не было лишней нервозности, которая всегда бывает при поступлении, при экзаменах. Я не представлял себе жизни в институте, как оказалось довольно скоро. Первого же сентября. Я не представлял себе жизни в театре, я не знаю, что это такое. Для меня это было что-то магическое. Мне нравились несколько спектаклей очень. В нашем театре, теперь уже в нашем. «Дом» , «Братья и сестры», которые я устал посмотреть тогда. Что-то казалось фантастическим, волшебным. И это, кстати, чувство, которое, к сожалению, проходит, но которое нужно в себе удерживать. В БДТ «История лошади», «Мещане» был удивительный спектакль. Но это все было со стороны, как зритель. Я не знал, что такое жизнь в театре. Все мои представления не совпали с тем, что случилось. Это и не плохо, и не хорошо, просто это по-другому. Я не представлял себя, что я буду на первом курсе приходить домой во втором часу ночи или в час ночи. Такого я не ожидал. Это был удар – и для меня и для моих родственников. Я уж не говорю о том, что довольно сильным переживанием было то, что я поступил в новый институт – неизвестно, кем я стану, после того как я уже закончил университет и нормально работал.

5. Какими чертами характера должен обладать актёр, чтобы добиться успеха? Какие качества мешают в актерской профессии?
Наверное, какие-то способности должны быть изначально. Надо пытаться вместе с учителями и самостоятельно раскрывать их. Для этого нужно терпение, какое-то упорство, здоровье тоже нужно, потому что репетиции бывают мучительные и это действует и на психику и на физическое здоровье. Мешает -–самовлюбленность, конечно. Почти все мешает. Какие-то усилия воли должны быть, несомненно.

6. Бывают моменты в жизни, когда все надоедает, хочется уйти «в подполье» и ничего не делать, никого не видеть. Бывает ли у Вас такое, как Вы с этим справляетесь?
Бывает. Никак не справляюсь. Я уже в общем понял, что такие состояния проходят. Нужно вспомнить, что у тебя есть работа. У меня ее достаточно. Что есть семья. И что это – и семья и работа – требуют много времени, внимания, каких-то усилий. Сосредоточиться на этом. Иначе можно по любому пустяку впасть в отчаяние, в депрессию. У нас ведь телевизор посмотришь, то можно, если не удавиться, то, во всяком случае, очень сильно пострадать психически. Бывают в жизни моменты, когда плохо просто – когда что-то случилось, несчастье какое-то с близкими. Но на спектакль-то идти все равно нужно, нужно играть. И никому особенно не нужны ни твоя депрессия, ни твое отчаяние. А нужна депрессия такого-то героя, отчаяние такого-то героя и так далее. Плохое настроение, на мой взгляд, не помогает играть. Хорошо, когда приходишь на спектакль с каким-то радостным чувством, даже если спектакль достаточно трагический и драматический. «Радостно играть надо», как говорил Олег Иванович Борисов. По возможности, радостно.

7. До определенного момента в жизни человеку помогают ориентироваться родители, учителя. А потом приходит момент, когда приходится рассчитывать только на свои силы. Когда Вы поняли, что можете сами собой распоряжаться и не бояться этого? Трудно ли Вам это далось?
Я бы не сказал, что я все время распоряжаюсь собой и все время знаю, что нужно сделать в данный момент, поэтому я благодарен учителям, которые у меня до сих пор есть, слава Богу. И друзьям. Конечно, что-то приходится решать самому. Но слава Богу, что есть вокруг люди и театр, который, конечно, спасает, как любимая работа.

8. В чем для Вас заключается понятие «дружба»? У вас остались друзья детства? А Вы согласны с тем утверждением, что, как правило, настоящие друзья появляются именно в детстве, в юности, а потом уже все не то?
Дружба – я не знаю, что это такое. Можно красиво говорить. Наверное, когда можно посидеть вместе и помолчать и понять друг друга. По поводу детства не могу сказать, потому что я переезжал несколько раз с родителями и учился в разных городах. А в юности, в университете у меня появились друзья, которые есть до сих пор, с которыми я чаще созваниваюсь, чем встречаюсь, но иногда и встречаюсь. В общем, с 79 с 80-го года. В общем, уже 25 лет. А с детства никого не помню. Была девочка из параллельного класса, которая сейчас уже взрослая женщина, преподаватель. Она живет в Петербурге, очень редко, но мы иногда встречаемся. Или семьями, или они к ним заезжают или мы к ним, но очень редко. Но все, что было в школе, все как-то очень далеко. Я давно не был в родных местах. Да и что считать родным? Мы постоянно переезжали. У нас не было какой-то связи.

9. Какое Ваше любимое время года?
Не знаю. Когда мне хорошо, тогда и время года становится любимым. Ну, может быть, осень. В Калининградской области довольно длинное «бабье лето» - иногда 3 недели или месяц. Буквально сентябрь – начало октября – очень красиво, в лесах – удивительное время. Да и здесь, в Питере, в Павловске, например – замечательные цвета. Еще пока дожди не полили, паутинки повсюду. В Питере очень трудная зима – небо низкое, серое – промозгло все. Но когда что-то получается, или тебе кажется, что что-то получается в театре, когда дома вроде бы нормально и все здоровы, то и зимой неплохо.

10. После отпуска летом Вам хочется на работу? Вы скучаете без театра летом? Или Вы все равно репетируете, даже на отдыхе?
Бывает, перечитываю ролевые тетрадки. Стараюсь побольше почитать какой-то литературы. Может быть, и скучаю, хотя я знаю, что довольно быстро устану и будут проблемы. Бывают очень тяжелые сезоны и понимаешь, что надо отдохнуть. Вот у нас под конец сезона гастроли месяц, и потом еще 3 недели спектаклей- репетиций – это довольно непростая вещь. Но пока еще хочется в театра, играть хочется многие спектакли. Я мозгами понимаю, что нужно иногда передохнуть – полезно и необходимо для тех же репетиций, потому что ну что-то отдыхает, а что-то подсознательное или бессознательное работает все равно. Воспоминаю я и летом о спектаклях.

11. Многие актеры, особенно московские, говорят, что петербургский зритель – самый лучший – чуткий, думающий, умный и т. п. Вы согласны с этим? Тем более, Вам есть с чем сравнить? А изменился ли зритель с тех пор, как Вы начали играть на сцене? Стал лучше или хуже?
У нас есть какие-то спектакли, идущие уже много лет – те, в которых я участвую. Я не говорю там, о «Братьях», которые уже скоро, как 20 лет идут. Но, допустим, Гаудеамус – 14 лет, Бесы – 13 лет. И когда играешь много лет и замечаешь, что вначале интеллигенция ходила – это не потому, что она сейчас не ходит, но больше ее было. Я помню страшные годы, когда все дорожало, инфляция ужасная была. Приходили, взяв с собой термосы, какие-то бутерброды, потому что дорого было в буфете купить. На весь день они готовились. Потом вдруг какой-то прилив молодежи начался. То есть новое поколение выросло, пока мы играли (смеется) – это тоже приятно. Лучший ли зритель в Питере? Мне нравится Питерский зритель, очень, но я бы не сказал, что плохой зритель в Москве – хороший, и в других городах. Но Питерский ближе и чаще намного, чем все остальные.

12. Что Вам помогает готовиться к спектаклю? К роли?
Прийти пораньше – в основном. Иногда помогает – скажем, в Гаудеамусе – разминки – перед всеми спектаклями бывают разминки – речевая, например. В некоторых музыкальные разминки. Музыкальные (в «Пьесе» мы на инструментах играем) – этого уже достаточно, потому что как-то входишь в спектакль. Есть…инстинкт что ли, как у собаки слюна отделяется. В «Бесах» – надо утром довольно рано в этот день идти, у меня обычно хорошее настроение – за редчайшим исключением. Я люблю посидеть. Подержать в руках тетрадку. Я почти не читаю, потому что за много лет текст-то знаешь, но есть какие-то ритуальные что ли вещи. Нужно прийти, взять тетрадку, посидеть, у кого-то по-другому. Я стараюсь не прибегать на спектакль впопыхах – с другого света, из другого мира. Все-таки нужно сосредоточиться, побыть здесь, в театре, вспомнить, что ты сегодня играешь.

13. А если бы существовала машина времени, то в каком бы веке вы хотели бы жить и кем бы хотели бы быть?
Я не знаю. Я хотел бы услышать каких-то людей – писателей, ученых прошлых времен. Но я никогда не задумывался, когда я хотел бы жить. Все века, насколько я понимаю, достаточно ужасны и в каждом времени есть что-то прекрасное для тебя. Особенно в молодости, когда не задумываешься. А и не только в молодости, всегда найдется что-то интересное, замечательное.

14. А Вы ощущаете, что Вы актер в повседневной жизни? Вы замечали ли за собой, что Вы играете что-то, перед кем-то в обычной жизни?
Мы все играем в жизни, независимо от профессии. Какая-то маска есть у всех. Даже у маленьких детей. Может быть, у самых маленьких – они непосредственные – у них этого нету, они не знают, что это такое. Но вот уже девочки, которые прихорашиваются перед зеркалом или мальчик, который знает, что этот мобильный телефон лучше, чем другой мобильный телефон – это уже начинается какая-то игра, в каком-то смысле маска. Придуриваться не надо, изображать из себя что-то – я стараюсь этого не делать во всяком случае. Потому что это заметно сразу – люди замечают. Ты можешь не заметить, а люди заметят и к этому можно очень быстро привыкнуть – это как наркотик.

15. Банальный, но интересующий вопрос: у Вас есть любимые партнеры и партнерши по сцене?
Вот так – самый любимый – вот этот, самый нелюбимый – вот этот я не могу сказать. Мне очень нравится наш ансамбль – мои партнеры в «Бесах», к примеру. В «Доме», который сейчас не идет. В «Дяди Вани» и в других спектаклях, я рад, что у меня такие партнеры и что я являюсь для кого-то партнером в таких замечательных спектаклях. Фамилии называть не буду, потому что боюсь кого-нибудь забыть.

16. Самый запомнившийся подарок, который Вы делали когда-либо и который делали Вам?
Определенно я сказать не могу. Мне было очень приятно что-то купить маме на свои деньги. Мне приятно, когда я вижу, что подарок нравится. А из тех, что мне дарили?.. Много чего хорошего подарили. Хороший подарок на 40-летие – роль Дяди Вани, замечательный подарок. Я помню на 2-ом курсе театрального мне очень хотелось достать 2-томник Михаила Чехова – тираж был небольшой…В общем, это невозможно было сделать в Петербурге, без знакомств. Мне Валерий Николаевич Галендеев подарил на день рождения. Очень хотелось.

17. Уезжая на гастроли, чувствуете ли Вы себя комфортно там «за океаном»? Вы больше домашний человек или Вам легко даются переезды, перелеты?
Переплеты довольно легко переношу. Побывать где-нибудь за границей, я думаю, за редчайшем исключением, интересно всем, поэтому – это очень интересно. Конечно, я скучаю по дому. Но ведь и в Москву едешь, оставляешь дом. Приходится ездить на гастроли, кому-то в командировки, кому-то в отпуск – наверное, как всем. Есть телефоны – мобильные сейчас.

18. Как вы переживаете выход из роли?
Не знаю. Как-то это само собой выходится. Устаешь, конечно. Вот мы играли с репетицией 11 раз подряд «Дядю Ваню». Конечно, сложно переключиться на другой спектакль. Не то чтобы очень тяжело, но стоит усилий некоторых. А так, приходишь домой, потихонечку переключаешься. Я бы не сказал, что настолько невозможно выйти из роли, что мучаешься, принимаешь какие-то таблетки, бьешь себя по голове. Нет, нет этого нет. Кириллова играть, например, страшно. Зрители смотрят в моем случае за Кирилловым – ну и я за ним как-то смотрю, все-таки не я стреляюсь, я скорее сочувствую человеку, который живет этой жизнью. Стараюсь представить его историю, его переживания. Они все-таки не мои. Просто у меня где-то в мозгу, в душе, как и у другого артиста, я уверен, есть точки соприкосновения со своим героем, но это не значит, что я начал играть и я стал Кирилловым – это уже болезнь. Это определенный вид болезни – такое иногда с людьми случается, не обязательно с актерами. Был очень смешной и показательный случай: Маргарита Терехова рассказывала, что она еще студенткой на какой-то переменке, уткнулась в кого-то, подняла голову и увидела, что это Фаина Георгиевна Раневская и поскольку не каждый день встречаешь Раневскую, она решила ее спросить что-нибудь такое и она спросила ее: «Правда ли что Вы так входите в роль, что забываете саму себя?» На что она ответила: «Деточка, если бы я забывала саму себя, я бы упала в оркестровую яму». Вот, пожалуй. Тяжело и физически, наверное, что-то еще устает и в актере и в человеке. Но я бы не сказал, что это трагическое переключение. Это у меня так. Может быть, у кого-то по-другому.